Существенно увеличился круг заказчиков, у которых изменилось отношение к российским продуктам

CNews: Как сегодня происходит процесс импортозамещения ИТ-продуктов в российских компаниях? Какие тренды Вы бы здесь выделили?

Сергей Золотарёв: Первое, что я бы отметил, — это противоречивость в отношении к тому, что произошло. Одни заказчики в экстренном порядке пытаются что-то делать, а другие, напротив, очень расслаблены и ничего не планируют. Они словно не верят, что всё это всерьёз и надолго. Кто-то, например, не устанавливает обновления, чтобы случайно не занести вредоносный код, пытаясь таким образом «законсервировать» систему. На мой взгляд, это нормальный шаг, если он часть стратегии «стабилизация текущей инсталляции — изучение вариантов — миграция». Однако создаётся впечатление, что некоторые компании так не мыслят и пытаются просто переждать «тяжёлые времена».

Второй тренд, достаточно позитивный, состоит в том, что существенно увеличился круг заказчиков, у которых изменилось отношение к российским продуктам в положительную сторону. Отрадно, что про импортозамещение стали не просто говорить, но и реально им заниматься.

Третий тренд — новая роль облачных решений, повышенное внимание к ним. Если раньше они рассматривались как более удобная и экономичная замена bare metal, то теперь —, как принципиальная альтернатива «железу», с импортозамещением которого сейчас всё особенно сложно.

CNews: Насколько облачные платформы могут заменить «железо» без потери качества и производительности?

Сергей Золотарёв: В каких-то проектах — вполне могут, где-то — пока нет. Есть свои нюансы.

Облачные платформы очень гибкие и дают заказчикам возможность быстро получить необходимые вычислительные ресурсы. Это особенно актуально для организаций, которые обращаются к анализу данных эпизодически. В целом, как показывает опыт cloud-провайдеров, «облака» могут снижать показатели Time to Market и ТСО за счёт экономии на ресурсах. Для кого-то в текущих условиях облачные продукты могут стать единственной возможностью получить необходимые вычислительные ресурсы по разумной цене и в адекватные сроки.

Обратная сторона состоит в том, что не всем организациям это подходит — как с точки зрения решаемых задач, так и с точки зрения требований по безопасности. Ну и ещё нужно понимать, что не все провайдеры пока могут предоставлять услуги на одинаковом уровне.

CNews : Вы сказали, что отношение к российским продуктам меняется. Это происходило постепенно или связано с последними событиями?

Сергей Золотарёв: Массовый уход западных компаний, конечно, сильно подстегнул интерес ко всему российскому, однако ради исторической справедливости надо отметить, что тренд на «потепление» в отношении к отечественным программным продуктам наметился ещё три-четыре года назад.

ИТ-решения, которые выходили на рынок не с целью импортозамещения, а в условиях конкуренции с мировыми вендорами, доказали свою жизнеспособность и стали пользоваться заслуженным доверием.

Реализовано уже достаточно много проектов с участием российских продуктов. Первые заказчики отечественного ПО сейчас много рассказывают об этих внедрениях на отраслевых конференциях. Благодаря выбору, сделанному несколько лет назад, сейчас они оказались в выигрыше и теперь охотно делятся своим опытом.

CNews: С какими проблемами сталкиваются заказчики при миграции с западного ПО? Как обеспечить переход с наименьшими потерями?

Сергей Золотарёв: Одной из первоочередных задач для заказчиков обычно является сохранение прикладных наработок, созданных в рамках эксплуатации старых решений. Эти наработки нужно адаптировать так, чтобы можно было их использовать после миграции. Конкретно речь идёт об изменении кода СУБД, кода ETL- и ELT-процессов, а также кода приложений. По нашему опыту, решение этой задачи занимает самую значимую часть времени.

Второй важный момент — выбор сценария миграции. В нашем случае их, как правило, два: полная миграция на новую систему или частичная разгрузка существующих инженерных систем. Первый вариант миграции осуществляется, когда бизнес-приложение полностью переносится из одной системы в другую. В подавляющем большинстве случаев миграция такого типа выполняется для OLAP-задач. Второй вариант, с частичной разгрузкой системы, позволяет разделить транзакционные и аналитические контуры и, например, вывести на новую СУБД всё, что относится к аналитике, а на прежних ресурсах оставить всё, что предназначено для работы с OLTP-нагрузкой.

Конечно, отдельная проблема — вопрос с оборудованием. В нашей практике мы встречали разные подходы к решению этого вопроса, включая какие-то варианты оптимизации имеющихся ресурсов с целью их переиспользования.

Для того чтобы обеспечить переход с наименьшими потерями, на старте важно правильно составить ресурсный план, определиться с возможными трудозатратами, проанализировать, есть ли необходимые компетенции у команды. Что касается расчёта трудозатрат: по нашему опыту, перенос кода занимает обычно до 80% от общего времени проекта. Кроме этой работы, нужно заложить время на вендорский или архитектурный контроль, настройку информационной безопасности, адаптацию регламентной документации, обучение персонала и пусконаладочные работы. Мы достаточно подробно описали это в своих рекомендациях по миграции с западных СУБД.

Технологии развиваются, и какие-то продукты нужно делать уже по-другому

CNews: Сейчас многие производители составляют матрицы замещения иностранных продуктов. Насколько это корректно и можно ли говорить о стопроцентном замещении?

Сергей Золотарёв: Чаще всего речь идёт именно о частичном замещении какого-то значимого функционала. И это нормально, поскольку в большинстве случаев нет смысла разрабатывать стопроцентный аналог решению, выпущенному несколько лет назад. Технологии развиваются, и какие-то продукты нужно делать уже по-другому. В контексте разработки программного обеспечения, мне кажется, вообще уместнее говорить об импортоопережении, чтобы создавать не аналоги, а новые конкурентоспособные продукты. В том числе на это сейчас направлены меры государственной поддержки — помочь отечественным производителям доработать свои продукты до такого состояния.

Тем не менее практически полные аналоги тоже есть, и в нашем стеке в том числе. В своей практике при миграции с Oracle, Vertica, Cloudera или Teradata мы предлагаем решение в зависимости от преимущественного профиля нагрузки. В каких-то случаях можно систему заместить полностью, в каких-то — только частично, встречаются кейсы, по которым на текущий момент нет очевидного технического решения.

CNews: Насколько в такой ситуации важна «зрелость» продукта?

Сергей Золотарёв: Когда альтернативы нет, неважна. Но если она есть, думаю, заказчикам было бы обидно платить за «изобретение велосипеда». Сейчас вся сложность состоит в том, чтобы подходящее решение найти.

И здесь, кроме оценки функционала, я могу порекомендовать обратить внимание ещё на предпосылки и время создания продукта, опыт эксплуатации в похожих проектах и на наличие партнёров со специализацией в вашей отрасли.

О предпосылках создания я упомянул потому, что невозможно сделать что-то высокотехнологичное по щелчку пальцев. Хорошо, если решение изначально рождено в условиях развитой конкуренции. В этом случае оно явно сделано не впопыхах и с ориентиром на высокие стандарты.

Когда продукт сложный и связан с новыми технологиями, важно, чтобы была выстроена система передачи знаний о нём. Ведь самое зрелое решение не является «универсальным лекарством» само по себе. Оно будет эффективно работать в сочетании с экспертизой профильных специалистов, которых кто-то должен подготовить и желательно в максимально короткий срок.

CNews: А что насчёт технологий open source, насколько они могут быть альтернативой западному ПО?

Сергей Золотарёв: Технологии open source — это ингредиенты, как мука, сахар, молоко и яйца. Сможешь ли ты приготовить из этого торт, зависит от того, есть ли у тебя правильный рецепт и подходящий навык. Отвечая на ваш вопрос: да, могут, но прежде, чем начать с ними работать, нужно адекватно оценить свои ресурсы.

СПО привлекает тем, что даёт возможность сравнительно быстро и дёшево попробовать новую технологию, но работа с ним требует очень глубокой экспертизы и сейчас особенно. Придётся очень многое изучить. Команды с определённой специализацией в какой-то технологии формируются годами.

Свежий пример из нашей практики. У нас большой опыт работы со свободным программным обеспечением, поскольку Arenadata одной из первых в России выбрала модель на базе его коммерциализации. Один из наших центральных продуктов — массивно-параллельная СУБД Arenadata DB — построен на базе проекта Greenplum, а тот, в свою очередь, базируется на PostgreSQL. Мы много занимаемся его развитием и по количеству коммитов даже стали вторым контрибьютором в мире.

И несмотря на то, что мы уже несколько лет вносим в проект множество доработок, в том числе на уровне ядра PostgreSQL, взяться за работу над собственным коммерческим продуктом на базе PostgreSQL решили только в прошлом году. Тогда, когда стало понятно, что у нас сформировалась отдельная команда с глубокой экспертизой и пониманием этого продукта.

Вендор коммерческого продукта гарантирует то, чего не может гарантировать сообщество

CNews: В чём заключается вклад вендора коммерческого продукта в доработку исходного open source проекта?

Сергей Золотарёв: Если кратко, хорошие корпоративные продукты (во всяком случае мы ориентированы на это) — это зрелые и полностью готовые к работе решения со своим функционалом, который не является полным аналогом открытого проекта. Конечно, в базе у них возможности конкретной технологии, но далеко не только они. «Готовые к работе» означает, что в них включены стабильные проверенные версии, все компоненты совместимы между собой, протестированы и проверены на наличие вредоносных «закладок», что сейчас особенно важно. Вендор коммерческого продукта гарантирует то, чего не может гарантировать сообщество — адекватную задаче работоспособность и безопасность кода.

Привнесённый вендором функционал в нашем случае включает оптимизацию каких-то функций, исправление ошибок и, разумеется, разработку нового функционала, который временно или никогда не будет доступен в исходном проекте. Например, мы разрабатываем масштабируемые коннекторы для совместимости решений друг с другом, обеспечиваем интеграцию продукта с нашей системой мониторинга, модулем для управления политиками безопасности, универсальным оркестратором, который гарантирует упрощённую установку продукта, миграцию на новые версии, загрузку обновлений и не только.

Кроме того, вендор коммерческой версии занимается поддержкой и развитием своих продуктов. У нас, например, есть понятный Roadmap для каждого продукта, на который могут влиять заказчики. Тестирование нашего ПО, а также планирование и реализацию проектов с его участием можно проводить с привлечением наших специалистов. Это очень экономит время на поиск необходимых ресурсов при работе с малознакомыми технологиями. Кроме того, у нас есть курсы, где можно достаточно быстро освоить наиболее важные аспекты работы с нашими продуктами.

Ну и последний нюанс (не по важности, конечно): удобно, когда новые продукты обеспечены понятной документацией, есть полноценная техническая поддержка, возможность протестировать продукт до приобретения лицензии и пул проверенных системных интеграторов, которые умеют эти продукты хорошо внедрять.

CNews: Что касается сферы информационной безопасности: в связи с последними событиями что-то изменилось в вашей работе или в планах развитие продуктов?

Сергей Золотарёв: Да, разумеется. В работе с исходным кодом Open Source проектов мы начали тщательнее проверять код на уязвимости, проводить дополнительные тестирования.

В целом мы уже пару лет целенаправленно развиваем стек продуктов, направленных на работу с информационной безопасностью. В частности, добавили Kerberos-авторизацию для наших продуктов, сделали свой компонент для обеспечения централизованного управления политиками безопасности кластера. В контексте изменения Roadmap мы начали переговоры с некоторыми российскими производителями ПО для обеспечения информационной безопасности о создании общих решений.

У нас был целый стек для разработки из числа популярных западных сервисов, от которого пришлось отказаться

CNews: Коснулась ли проблема импортозамещения вас как компании, которой самой пришлось что-то замещать?

Сергей Золотарёв: Конечно. У нас был целый стек для разработки из числа популярных западных сервисов, от которого пришлось отказаться. И мы себе даже не мыслили, что можем работать на чём-то другом, если честно. В частности, я говорю о GitHub, Jira, Slack, Confluence и не только. В течение трёх месяцев мы «переехали» на свободно распространяемое ПО или российские решения. В числе новых инструментов используем Yandex 360, GitLab, Mattermost, SimpleOne и BookStack. Кстати, своим опытом переезда мы поделились в своём блоге на «Хабре». Сначала казалось, что это будет коллапс, мы потеряем темп разработки, эффективность, но на выходе получилось достаточно быстро мигрировать весь процесс и адаптироваться к новому инструментарию.

CNews: Как Вы оцениваете меры государственной поддержки ИТ-отрасли, которые дополнительно были приняты в этом году? Достаточно ли этого ИТ-производителям или нужны ещё какие-то изменения?

Сергей Золотарёв: С одной стороны гранты, налоговые и социальные льготы — это огромная помощь. И с точки зрения оптимизации затрат, и с точки зрения привлечения хороших специалистов. Очень радует, что финансовая поддержка выделяется в первую очередь не на гипотетические проекты, а адресно, производителям, у которых есть реальные продукты для решения конкретной проблемы заказчика.

С другой стороны, есть то, что настораживает. Многие крупные организации, в том числе с государственным участием, на волне импортозамещения и в погоне за льготами пытаются сейчас «поиграть» в ИТ-производителей. Они выводят на рынок решения, которые были или скопированы у других российских вендоров, или изначально созданы для внутреннего использования. Фактически эти компании берут готовые бизнес- и продуктовые идеи и пытаются делать свой аналог за деньги государства. Я считаю, что это очень нездоровая ситуация.

Во-первых, потому что сомнителен сам результат такой работы. Адаптировать внутренний продукт и изначально делать конкурентоспособный продукт — это далеко не одно и то же. В каждом деле есть своя специфика. Мне кажется нецелесообразным выделять финансирование на такие проекты.

Во-вторых, такой порядок вещей нарушает принципы честной рыночной конкуренции. Получается, что молодые перспективные компании одновременно и поддерживают, и создают барьеры для них. Гранты — это хорошо, но как потом конкурировать с крупной структурой с неограниченным бюджетом и неограниченными трудовыми ресурсами?

Поддержка на государственном уровне продуктов, жизнеспособность которых определил сам рынок, позволит им в сжатые сроки превратиться в полнофункциональное конкурентоспособное ПО.